Цветы маленькой Иды

Автор: Андерсен Ханс Кристиан | Жанр: Сказка | Год: | Каталог: Глобальная база Все варианты сказки на сайте

— Бедные мои цветочки совсем завяли! — сказала маленькая Ида. — Вчера вечером
они были такие красивые, а теперь совсем повесили головки! Отчего это? — спросила
она студента, сидевшего на диване.

Она очень любила этого студента, — он умел рассказывать чудеснейшие истории и
вырезывать презабавные фигурки: сердечки с крошками танцовщицами внутри, цветы
и великолепные дворцы с дверями и окнами, которые можно было открывать. Большой
забавник был этот студент!

— Что же с ними? — спросила она опять и показала ему свой завядший букет.

— Знаешь что? — сказал студент. — Цветы были сегодня ночью на балу, вот и повесили
теперь головки!

— Да ведь цветы не танцуют! — сказала маленькая Ида.

— Танцуют! — отвечал студент. — По ночам, когда кругом темно и мы все спим, они
так весело пляшут друг с другом, такие балы задают — просто чудо!




  • — А детям нельзя прийти к ним на бал?

    — Отчего же, — сказал студент, — ведь маленькие маргаритки и ландыши тоже танцуют.

    — А где танцуют самые красивые цветы? — спросила Ида.

    — Ты ведь бывала за городом, там, где большой дворец, в котором летом живет король
    и где такой чудесный сад с цветами? Помнишь лебедей, которые подплывали к тебе
    за хлебными крошками? Вот там-то и бывают настоящие балы!

    — Я еще вчера была там с мамой, — сказала маленькая Ида, — но на деревьях не!
    больше листьев, и во всем саду ни одного цветка! Куда они все девались? Их столько
    было летом!

    — Они все во дворце — сказал студент. — Надо тебе сказать, что как только король
    и придворные переезжают в город, все цветы сейчас же убегают из сада прямо во
    дворец, и там у них начинается веселье! Вот бы тебе посмотреть! Две самые красивые
    розы садятся на трон — это король с королевой. Красные петушьи гребешки становятся
    по обеим сторонам и кланяются — эго камер-юнкеры. Потом приходят все остальные
    прекрасные цветы, и начинается бал. Гиацинты и крокусы изображают маленьких морских
    кадетов и танцуют с барышнями — голубыми фиалками, а тюльпаны и большие желтые
    лилии — это пожилые дамы, они наблюдают за танцами и вообще за порядком.

    — А цветочкам не может достаться за то, что они танцуют в королевском дворце?
    — спросила маленькая Ида.

    — Да ведь никто же не знает об этом! — сказал студент. — Правда, ночью заглянет
    иной раз во дворец старик смотритель с большою связкою ключей в руках, но цветы,
    как только заслышат звяканье ключей, сейчас присмиреют, спрячутся за длинные занавески,
    которые висят на окнах, и только чуть-чуть выглядывают оттуда одним глазом. "Тут
    что-то пахнет цветами" — бормочет старик смотритель, а видеть ничего не видит.

    — Вот забавно! — оказала маленькая Ида и даже в ладоши захлопала. — И я тоже не
    могу их увидеть?

    — Можешь, — сказал студент. — Стоит только, как опять пойдешь туда, заглянуть
    в окошки. Вот я сегодня видел там длинную желтую лилию; она лежала и потягивалась
    на диване — воображала себя придворной дамой.

    — А цветы из Ботанического сада тоже могут прийти туда? Ведь это далеко!

    — Не бойся, — сказал студент, — они могут летать, когда захотят! Ты видела красивых
    красных, желтых и белых бабочек, похожих на цветы? Они ведь и были прежде цветами,
    только прыгнули со своих стебельков высоко в воздух, забили лепестками, точно
    крылышками, и полетели. Они вели себя хорошо, за то и получили позволение летать
    и днем; другие должны сидеть смирно на своих стебельках, а они летают, и лепестки
    их стали наконец настоящими крылышками. Ты сама видела их! А впрочем, может быть,
    цветы из Ботанического сада и не бывают в королевском дворце! Может быть, они
    даже и не знают, что там идет по ночам такое веселье. Вот что я скажу тебе: то-то
    удивится потом профессор ботаники — ты ведь его знаешь, он живет тут рядом! —
    когда придешь в его сад, расскажи какому-нибудь цветочку про большие балы в королевском
    дворце. Тот расскажет об этом остальным, и они все убегут. Профессор придет в
    сад, а там ни единого цветочка, и он в толк не возьмет, куда они девались!

    — Да как же цветок расскажет другим? У цветов нет языка.

    — Конечно, нет, — сказал студент, — зато они умеют объясняться знаками! Ты сама
    видела, как они качаются и шевелят своими зелеными листочками, чуть подует ветерок.
    Это у них так мило выходит — точно они разговаривают!

    — А профессор понимает их знаки? — спросила маленькая Ида.

    — Как же! Раз утром он пришел в свой сад и видит, что большая крапива делает листочками
    знаки прелестной красной гвоздике; этим она хотела сказать гвоздике: "Ты
    так мила, я очень тебя люблю!" Профессору это не понравилось, и он сейчас
    же ударил крапиву по листьям — листья у крапивы все равно, что пальцы, — да обжегся!
    С тех пор и не смеет ее трогать.

    — Вот забавно! — сказала Ида и засмеялась.

    — Ну можно ли набивать ребенку голову такими бреднями? — сказал скучный советник,
    который тоже пришел в гости и сидел на диване.

    Он терпеть не мог студента и вечно ворчал на него, особенно когда тот вырезывал
    затейливые, забавные фигурки, вроде человека на виселице и с сердцем в руках —
    его повесили за то, что он воровал сердца, — или старой ведьмы на помеле, с мужем
    на носу. Все это очень не нравилось советнику, и он всегда повторял:

    — Ну можно ли набивать ребенку голову такими бреднями? Глупые выдумки!

    Но Иду очень позабавил рассказ студента о цветах, и она думала об этом целый день.

    "Так цветочки повесили головки потому, что устали после бала!" И маленькая
    Ида пошла к своему столику, где стояли все ее игрушки; ящик столика тоже битком
    был набит разным добром. Кукла Софи лежала в своей кроватке и спала, но Ида сказала
    ей:

    — Тебе придется встать, Софи, и полежать эту ночь в ящике: бедные цветы больны,
    их надо положить в твою постельку, — может быть, они и выздоровеют!

    И она вынула куклу из кровати. Софи посмотрела на Иду очень недовольно и не сказала
    ни слова, — она рассердилась за то, что у нее отняли постель.

    Ида уложила цветы, укрыла их хорошенько одеялом и велела им лежать смирно, за
    это она обещала напоить их чаем, и тогда они встали бы завтра утром совсем здоровыми!
    Потом она задернула полог, чтобы солнце не светило цветам в глаза.

    Рассказ студента не шел у нее из головы, и, собираясь идти спать, Ида не могла
    удержаться, чтобы не заглянуть за спущенные на ночь оконные занавески: на окошках
    стояли чудесные мамины цветы — тюльпаны и гиацинты, и маленькая Ида шепнула им:

    — Я знаю, что у вас ночью будет бал!

    Цветы стояли, как ни в чем не бывало, и даже не шелохнулись, ну да маленькая Ида
    что знала, то знала.

    В постели Ида долго еще думала о том же и все представляла себе, как это должно
    быть мило, когда цветочки танцуют! "Неужели и мои цветы были на балу во дворце?"
    — подумала она и заснула.

    Но посреди ночи маленькая Ида вдруг проснулась, она видела сейчас во сне цветы,
    студента и советника, который бранил студента за то, что набивает ей голову пустяками.
    В комнате, где лежала Ида, было тихо, на столе горел ночник, и папа с мамой крепко
    спали.

    — Хотелось бы мне знать: спят ли мои цветы в постельке? — сказала маленькая Ида
    про себя и приподнялась с подушки, чтобы посмотреть в полуоткрытую дверь, за которой
    были ее игрушки и цветы; потом она прислушалась, — ей показалось, что в той комнате
    играют на фортепьяно, но очень тихо и нежно; такой музыки она никогда еще не слыхала.

    — Это, верно, цветы танцуют! — сказала Ида. — Господи, как бы мне хотелось посмотреть!

    Но она не смела встать с постели, чтобы не разбудить папу с мамой.

    — Хоть бы цветы вошли сюда! — сказала она. Но цветы не входили, а музыка все продолжалась,
    такая тихая, нежная, просто чудо! Тогда Идочка не выдержала, потихоньку вылезла
    из кроватки, прокралась на цыпочках к дверям и заглянула в соседнюю комнату. Что
    за прелесть была там!

    В той комнате не горело ночника, а было все-таки светло, как днем, от месяца,
    глядевшего из окошка прямо на пол, где в два ряда стояли тюльпаны и гиацинты;
    на окнах не осталось ни единого цветка — одни горшки с землей. Цветы очень мило
    танцевали: они то становились в круг, то, взявшись за длинные зеленые листочки,
    точно за руки, кружились парами. На фортепьяно играла большая желтая лилия — это,
    наверное, ее маленькая Ида видела летом! Она хорошо помнила, как студент сказал:
    "Ах, как она похожа на фрекен Лину!" Все посмеялись тогда над ним, но
    теперь Иде и в самом деле показалось, будто длинная желтая лилия похожа на Лину;
    она и на рояле играла так же, как Лина: поворачивала свое продолговатое лицо то
    в одну сторону, то в другую и кивала в такт чудесной музыке. Никто не заметил
    Иды.

    Вдруг маленькая Ида увидала, что большой голубой крокус вскочил прямо на середину
    стола с игрушками, подошел к кукольной кроватке и отдернул полог; там лежали больные
    цветы, но они живо поднялись и кивнули головками, давая знать, что и они тоже
    хотят танцевать. Старый Курилка со сломанной нижней губой встал и поклонился прекрасным
    цветам; они совсем не были похожи на больных — спрыгнули со стола и принялись
    веселиться вместе со всеми.

    В эту минуту что-то стукнуло, как будто что-то упало на пол. Ида посмотрела в
    ту сторону — это была масленичная верба: она тоже спрыгнула со стола к цветам,
    считая, что она им сродни. Верба тоже была мила; ее украшали бумажные цветы, а
    на верхушке сидела восковая куколка в широкополой черной шляпе, точь-в-точь такой,
    как у советника. Верба прыгала посреди цветов и громко топала своими тремя красными
    деревянными ходульками, — она танцевала мазурку, а другим цветам этот танец не
    удавался, потому что они были слишком легки и не могли топать.

    Но вот восковая кукла на вербе вдруг вытянулась, завертелась над бумажными цветами
    и громко закричала:

    — Ну можно ли набивать ребенку голову такими бреднями? Глупые выдумки!

    Теперь кукла была точь-в-точь советник, в черной широкополой шляпе, такая же желтая
    и сердитая! Но бумажные цветы ударили ее по тонким ножкам, и она опять съежилась
    в маленькую восковую куколку. Это было так забавно, что Ида не могла удержаться
    от смеха.

    Верба продолжала плясать, и советнику волей-неволей приходилось плясать вместе
    с нею, все равно — вытягивался ли он во всю длину, или оставался маленькою восковою
    куколкой в черной широкополой шляпе. Наконец уж цветы, особенно те, что лежали
    в кукольной кровати, стали просить за него, и верба оставила его в покое. Вдруг
    что-то громко застучало в ящике, где лежала кукла Софи и другие игрушки. Курилка
    побежал по краю стола, лег на живот и приотворил ящик. Софи встала и удивленно
    огляделась.

    — Да у вас, оказывается, бал! — проговорила она. — Что же это мне не сказали?

    — Хочешь танцевать со мной? — спросил Курилка.

    — Хорош кавалер! — сказала Софи и повернулась к нему спиной; потом уселась на
    ящик и стала ждать — авось ее пригласит кто-нибудь из цветов, но никто и не думал
    ее приглашать. Она громко кашлянула, но и тут никто не подошел к ней. Курилка
    плясал один, и очень недурно!

    Видя, что цветы и не глядят на нее, Софи вдруг свалилась с ящика на пол и наделала
    такого шума, что все сбежались к ней и стали спрашивать, не ушиблась ли она? Все
    разговаривали с нею очень ласково, особенно те цветы, которые только что спали
    в ее кроватке; Софи нисколько не ушиблась, и цветы маленькой Иды стали благодарить
    ее за чудесную постельку, потом увели с собой в лунный кружок на полу и принялись
    танцевать с ней, а другие цветы кружились вокруг них. Теперь Софи была очень довольна
    и сказала цветочкам, что охотно уступает им свою кроватку, — ей хорошо и в ящике!

    — Спасибо! — сказали цветы. — Но мы не можем жить так долго! Утром мы совсем умрем!
    Скажи только маленькой Иде, чтобы она схоронила нас в саду, где зарыта канарейка;
    летом мы опять вырастем и будем еще красивее!

    — Нет, вы не должны умирать! — сказала Софи и поцеловала цветы. В это время дверь
    отворилась, и в комнату вошла целая толпа цветов Ида никак не могла понять, откуда
    они взялись, — должно быть, из королевского дворца. Впереди шли две прелестные
    розы с маленькими золотыми коронами на головах — это были король с королевой.
    За ними, раскланиваясь во все стороны, шли чудесные левкои и гвоздики. Музыканты
    — крупные маки и пионы — дули в шелуху от горошка и совсем покраснели от натуги,
    а маленькие голубые колокольчики и беленькие подснежники звенели, точно на них
    были надеты бубенчики. Вот была забавная музыка! Затем шла целая толпа других
    цветов, и все они танцевали — и голубые фиалки, и красные ноготки, и маргаритки,
    и ландыши. Цветы так мило танцевали и целовались, что просто загляденье!

    Наконец все пожелали друг другу спокойной ночи, а маленькая Ида тихонько пробралась
    в свою кроватку, и ей всю ночь снились цветы и все, что она видела.

    Утром она встала и побежала к своему столику посмотреть, там ли ее цветочки.

    Она отдернула полог — да, они лежали в кроватке, но совсем, совсем завяли! Софи
    тоже лежала на своем месте в ящике и выглядела совсем сонной.

    — А ты помнишь, что тебе надо передать мне? — спросила ее Ида.

    Но Софи глупо смотрела на нее и не раскрывала рта.

    — Какая же ты нехорошая! — сказала Ида. — А они еще танцевали с тобой!

    Потом она взяла картонную коробочку с нарисованною на крышке хорошенькою птичкой,
    открыла коробочку и положила туда мертвые цветы.

    — Вот вам и гробик! — сказала она. — А когда придут мои норвежские кузены, мы
    вас зароем — в саду, чтобы на будущее лето вы выросли еще красивее!

    Ионас и Адольф, норвежские кузены, были бойкие мальчуганы; отец подарил им по
    новому луку, и они пришли показать их Иде. Она рассказала им про бедные умершие
    цветы и позволила помочь их похоронить. Мальчики шли впереди с луками на плечах;
    за ними маленькая Ида с мертвыми цветами в коробке. Вырыли в саду могилу, Ида
    поцеловала цветы и опустила коробку в яму, а Ионас с Адольфом выстрелили над могилкой
    из луков, — ни ружей, ни пушек у них ведь не было.